Виктор Александрович Бессарабов,
адвокат Московской коллегии адвокатов «Советник-Центр»
Евгений Александрович Русскевич,
д. ю. н., доцент, профессор кафедры уголовного права Университета им. О.Е. Кутафина (МГЮА)
Исследованию необходимой обороны в науке посвящены многие работы. Ученые сходятся во мнении о естественной природе защиты и необходимости признания неотъемлемого права человека защищать себя и других. Верховный Суд РФ отмечает, что уголовно-правовая норма о необходимой обороне является одной из гарантий реализации конституционного положения о том, что каждый вправе защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом, и обеспечивает защиту личности и прав обороняющегося, других лиц, а также защиту охраняемых законом интересов общества или государства от общественно опасного посягательства.
Однако практика применения норм УК о необходимой обороне далека от декларируемых в законе целей. Нередко реализация лицом права на защиту в жизни оборачивается уголовным преследованием в отношении самого обороняющегося (исключения все же встречаются — определения ВС РФ от 02.09.2021 по делу № 16-УД21-14-К4, от 09.11.2021 по делу № 11-УД21-50сп-А4, от 02.06.2022 по делу № 67-УД22-6-К8). Далее события развиваются как в том сказочном сюжете, где «битый небитого везет», когда нападавший находится в статусе потерпевшего, а лицо, реализовавшее неотъемлемое право на защиту, вынуждено убеждать следствие, а позднее и суд, что его поведение было и оборонительным, и соразмерным, и вообще естественным для любого нормального человека.
Такое положение отдельные исследователи объясняют изъянами самой конструкции ст. 37 УК. В связи с этим обосновываются предложения, направленные на ее совершенствование. До настоящего времени обсуждаются инициативы по распространению так называемой беспредельной обороны на ситуации, связанные с защитой половой свободы и неприкосновенности жилища.
Закон и разъяснения Пленума ВС РФ
Вместе с тем так ли уж неудовлетворительны положения действующего уголовного законодательства РФ о необходимой обороне? Пожалуй, положительный ответ на поставленный вопрос не столь очевиден. В самом деле, в действующей ст. 37 УК:
1) напрямую установлено право на причинение любого вреда в случае обороны от посягательства, опасного для жизни;
2) превышением пределов признается не любое, а только явное несоответствие защиты характеру и степени общественной опасности посягательства;
3) установлены дополнительные гарантии защиты от уголовного преследования в случае, если превышение пределов обороны стало следствием внезапности нападения, то есть, по сути, закреплено право на добросовестное заблуждение (ошибку);
4) предусмотрено равное право на защиту независимо от того, какими специальными навыками обладал обороняющийся, а также независимо от того, мог ли он уклониться от посягательства или обратиться за помощью к третьим лицам.
С учетом разъяснений Пленума ВС РФ в постановлении от 27.09.2012 № 19 «О применении судами законодательства о необходимой обороне и причинении вреда при задержании лица, совершившего преступление» (далее — Постановление ВС РФ № 19), в целом направленных на усиление гарантий защиты от необоснованного уголовного преследования для обороняющихся, институт необходимой обороны представляется детально и довольно качественно проработанным в российском уголовном законодательстве. Казалось бы, чего же более?
Проблема правоприменения
Проблема здесь, образно говоря, не в «партитуре», а в исполнении. Обвинительный уклон по делам о необходимой обороне прежде всего объясняется недоверием или даже безразличием со стороны судебно-следственных органов в отношении любой ситуации, когда лицо заявляет о правомерности своих действий ввиду их оборонительного характера. В пользу этого говорит и то, что довольно часто справедливого решения по делам о реализации гражданами права на необходимую оборону удается добиться только при условии привлечения к процессу внимания общественности. Следовательно, дело не в редакции закона, а, скорее, в правосознании.
Помимо этого, известна инерционность самого обвинения. Избрав вариант квалификации, следствие придерживается его, игнорируя аргументы и доводы защиты, какими бы убедительными они ни являлись. Во многом это обусловлено той ответственностью, которая, что называется, ложится тяжким бременем на следователя с момента принятия решения о возбуждении уголовного дела в отношении конкретного лица по признакам тяжкого либо особо тяжкого преступления. Проблеме этой много лет, и в целом своего решения она не находит. Во многом потому, что действующее уголовно-процессуальное законодательство не предполагает никакой специальной формы производства по делам о правомерном причинении вреда в соответствии с положениями гл. 8 УК.
Пример из практики
13 ноября 2020 года примерно в 21 час 05 минут в районе Семеновского пруда (г. Москва) Бутченко сделал замечание компании незнакомых мужчин по поводу того, что они распивают спиртное в общественном месте, шумят и бросают мусор в пруд. На это замечание компания отреагировала агрессивно, и Бутченко подвергся нападению со стороны Э., И., К., М. и С.
Факт группового нападения на Бутченко и его последующего преследования был установлен материалами уголовного дела. В протоколах допросов свидетелей было указано: «...компания молодых людей сближается с неизвестным, хватает его за руки, после чего неизвестный вырывается и начинает убегать за угол дома...» Эти обстоятельства подтверждались также записью с камер видеонаблюдения.
Бутченко убегал в сторону своего дома, намереваясь скрыться от преследователей в подъезде и уже оттуда вызвать полицию. Но он не добежал до подъезда, его настиг Э., который схватил его за одежду. Опасаясь за собственную жизнь, принимая во внимание численное превосходство нападавших, Бутченко нанес один удар ножом в живот нападавшего.
Позиция следствия. Следствие решило, что Бутченко в ходе внезапно возникшего конфликта с ранее незнакомым ему Э., действуя умышленно, с целью причинения тяжкого вреда здоровью, опасного для жизни человека, с применением предмета, используемого в качестве оружия, осознавая и предвидя наступление общественно опасных последствий и желая их наступления, умышленно нанес один удар ножом в область живота потерпевшего, причинив своими действиями тяжкий вред здоровью Э. Соответственно, действия Бутченко следует квалифицировать в соответствии с п. «з» ч. 2 ст. 111 УК.
Позиция защиты. Защита указала, что факт группового нападения на Бутченко и его последующего преследования со стороны Э., И., К., М. и С. объективно установлен материалами уголовного дела и подтверждается вещественными доказательствами, в том числе записью с камер видеонаблюдения. Учитывая обстановку происшествия (темное время суток), количество нападавших и их агрессивную настроенность, Бутченко правомерно осуществил необходимую оборону избранным способом. Согласно п. 10 Постановления ВС РФ № 19, «при защите от общественно опасного посягательства, сопряженного с насилием, опасным для жизни обороняющегося или другого лица, либо с непосредственной угрозой применения такого насилия (часть 1 статьи 37 УК РФ), а также в случаях, предусмотренных частью 2.1 статьи 37 УК РФ, обороняющееся лицо вправе причинить любой по характеру и объему вред посягающему лицу».
Собранные по делу доказательства подтверждали лишь причастность Бутченко к причинению вреда здоровью Э. Квалификация же действий Бутченко по п. «з» ч. 2 ст. 111 УК не соответствует фактическим обстоятельствам дела. Следствие не дает оценки поведению Э. и других лиц, а также тому, что действия Бутченко имели лишь ответный и оборонительный характер в ситуации группового нападения.
Движение дела и итоговое решение. Приговором Гагаринского районного суда г. Москвы от 11.11.2021 по делу № 01-181/21 Бутченко был признан виновным в совершении преступления, предусмотренного п. «з» ч. 2 ст. 111 УК. Суд назначил ему наказание в виде лишения свободы сроком на 3 года условно (ст. 73 УК) с испытательным сроком в течение 3 лет.
Суд апелляционной инстанции оставил приговор в части квалификации действий Бутченко и назначенного ему наказания без изменения (апелляционное определение Московского городского суда от 18.04.2022 по делу № 10-4713/2022). Кассационная инстанция отменила апелляционное определение и передала дело в Московский городской суд на новое апелляционное рассмотрение в ином составе суда (кассационное определение Второго КСОЮ от 08.12.2022 № 77-4097/2022).
По итогам нового апелляционного рассмотрения приговор в части квалификации действий Бутченко и назначенного ему наказания был изменен. Апелляция переквалифицировала действия Бутченко с п. «з» ч. 2 ст. 111 УК на ч. 1 ст. 114 УК «Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, совершенное при превышении пределов необходимой обороны» и назначила ему наказание в виде исправительных работ сроком на 10 месяцев с удержанием 10% из заработной платы в доход государства. При этом Бутченко был освобожден от назначенного наказания в связи с истечением срока давности уголовного преследования (апелляционное определение Московского городского суда от 11.01.2023 по делу № 10-3/2023).
Суд кассационной инстанции оставил апелляционное определение без изменения (кассационное определение Второго КСОЮ от 29.06.2023 № 77-2021/2023).
Осужденный не согласился с этим и решил обжаловать судебное решение дальше. Однако постановлением судьи ВС РФ от 26.09.2023 № 5-УКС23-963-К2 ему было отказано в передаче кассационной жалобы по делу для рассмотрения в судебном заседании суда кассационной инстанции. Такова была хронология судебных слушаний по делу.
Следствие и суд отвергли численное преимущество нападавших, ранее высказанные ими угрозы, их агрессивное поведение в целом и эмоциональное состояние обороняющегося
Доводы защиты в ходе судебных слушаний. Приведем основные доводы защиты, которые, к сожалению, как представляется, необоснованно остались без должного внимания со стороны судов.
Так, суд критически отнесся к показаниям свидетелей в части того, что Э. начал преследовать Бутченко, чтобы причинить вред его здоровью. По мнению суда, «данные показания являются их субъективным мнением и носят всего лишь предположительный характер». Однако в деле нет ни одного установленного обстоятельства, которое бы не только опровергало, но хотя бы ставило под сомнение этот вывод о намерении Э. причинить вред жизни и здоровью Бутченко. Но, оценивая показания свидетелей — знакомых самого Э., — суд сделал заключение, что довод о его намерении напасть на Бутченко имеет предположительный характер. Но если сомнение в деле не устранено, то итоговый вывод суда нарушает положения ч. 3 ст. 49 Конституции РФ.
Суд указал, что применение Бутченко ножа в целях обороны не вызывалось необходимостью. Вместе с тем остается неясным, почему применение подручного средства (ножа) при защите от группового посягательства не может быть признано необходимым и соразмерным. Бутченко неоднократно подчеркивал, что решился на удар ножом только потому, что понимал: если защита от догнавшего его Э. окажется неэффективной, его настигнут остальные преследователи (которые были в непосредственной близости — в трех метрах) и тогда у него не будет возможности спасти себя.
Судом также не исследован вопрос о том, что действия Бутченко должны были явно не соответствовать характеру и степени опасности посягательства. Превышение пределов необходимой обороны по закону имеет место не просто при несоответствии защитных мер посягательству, а именно при явном их несоответствии. Простое, то есть неявное, несоответствие не образует превышения пределов необходимой обороны. Материалами дела установлено, что Бутченко однократно ударил нападавшего, бил не прицельно, а с разворота в направлении корпуса Э., который в это время схватил его за плечо и развернул к себе.
Уголовное преследование и последующее осуждение Бутченко за совершение преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 114 УК, со всей очевидностью выявляет сохранившееся неудовлетворительное состояние отечественной правоприменительной практики по делам о реализации гражданами права на защиту. До настоящего времени сохраняется возмутительная ситуация, когда в отношении людей, правомерно причинивших вред при защите от общественно опасных посягательств, возбуждаются уголовные дела, применяются меры пресечения, выносятся обвинительные приговоры.
Как представляется, суд кассационной инстанции также не раскрыл и не обосновал, в чем именно выразилось превышение пределов необходимой обороны со стороны Бутченко, сфокусировав свое внимание только на наступивших тяжких последствиях. Тем самым суд проигнорировал разъяснение, сформулированное в п. 13 Постановления ВС РФ № 19: «Признав в действиях подсудимого признаки превышения пределов необходимой обороны, суд не может ограничиться общей формулировкой и должен обосновать в приговоре свой вывод со ссылкой на конкретные установленные по делу обстоятельства, свидетельствующие о явном несоответствии защиты характеру и опасности посягательства».
В приведенном деле все же состоялось признание того вполне очевидного факта, что действия лица по своему содержанию были оборонительными. Вывод же об эксцессе (превышении этих пределов) заставляет в который раз задуматься над тем, имеются ли вообще надлежащие критерии его установления. Несмотря на известные рекомендации Пленума ВС РФ, их анализ подводит к тому, что в целом должны быть учтены все условия. Однако, как показывает практика, исход дела зависит от того, как они будут интерпретированы судом. В деле Бутченко он один в темное время суток спасался от пятерых, воспринял их поведение как посягательство, опасное для жизни, однократно нанес удар ножом настигшему его преследователю и суд посчитал это превышением пределов необходимой обороны. Тем самым следствие и суд отвергли численное преимущество нападавших, ранее высказанные ими угрозы, их агрессивное поведение в целом, эмоциональное состояние обороняющегося, а также стремительность развития ситуации, когда у лица попросту отсутствовала возможность основательно оценить соразмерность своих действий. Правоприменитель же такую возможность имеет и, не спеша в тишине кабинета исследовав и обсудив с коллегами все обстоятельства произошедшего, делает вывод об эксцессе.
Вывод, оставляющий вопрос о том, как же соразмерно обороняться от нападения пятерых агрессивно настроенных молодых и физически крепких мужчин.
Получается, что вопрос о превышении пределов необходимой обороны не имеет четких правовых критериев для своего разрешения и относится к области внутреннего убеждения и общего чувства справедливости. Если это так, то решать его должны не лица, обладающие юридическими знаниями, а обычные граждане (присяжные заседатели), не обремененные «профессиональным видением» и готовые поставить себя на место обороняющегося, чтобы сделать окончательный вывод о его виновности. С учетом изложенного полагаем, что нет другого пути повлиять на порочный круг правоприменения по делам о необходимой обороне, кроме как изменить положения УПК в части подсудности таких дел.
ЛИТЕРАТУРА
1 Дмитренко, А.П., Русскевич, Е.А. Факторы, влияющие на эффективность применения уголовно-правовой нормы о необходимой обороне в современной правоприменительной практике // Вестник Московского университета МВД России. — 2012. — № 4.
2 Иванов, Н.Г. Превышение пределов необходимой обороны // Российский следователь. — 2022. — № 4.
3 Никуленко, А.В., Смирнов, М.А. Вопросы квалификации превышения пределов необходимой обороны // Российский следователь. — 2020. — № 11.
Источник: Уголовный процесс